Так что, проходя все неприятности судьбы, прощай других и себя, принимай неудачи, любое унижение не трагедия, а помощь для обретения высшей логики любви. Говоря по совести, я не ждала, что Грэйс ответит; смех был такой мрачный, такой жуткий, какого я никогда не слышала. Даже старушки и тётушки, сидящие возле этих подъездов, в московских дворах были совсем не такие, как в его архангельских воспоминаниях. Вопервых, ей запрещалось выходить за ограду сада, и когда наступила весна, ей становилось все обидней, что она заперта в таких тесных границах. Один бормотал, другой шептал или свистел.
«Гуд-бай-ай!» пропела она, моя американская, милая, бессмертная, мёртвая любовь; ибо она мертва и бессмертна, если вы читаете эти строки (подразумеваю официальное соглашение с так называемыми властями). Как она могла не узнать! Цаган! Настоящий цаган из Оксфорда. А я все боялся, не дай, думаю, бог, так косаткой и останется. Если не возражаешь, я бы предложил на сегодня закончить. — Не могу отрицать,сказал я,что план, предлагаемый вами, разрешит затруднение очень смелым, очень замысловатым и совершенно новым способом, но… — Но у вас имеется возражение? — Да. Это была низенькая софа, стоявшая неподалеку от мраморного камина; передо мной высилась кровать; справа находился высокий темный гардероб, на лакированных дверцах которого смутно отражались бледные световые блики; слева — занавешенные окна.
Как только рассвело, Бродяжник, взяв с собой Мерри, отправился на разведку местности. На самом деле все, что происходит сейчас здесь — лишь отражение того, что творится в большом мире.
Да и не было у меня в сознательной жизни более близкого человека. Девочка в отчаянии прикрыла ее ладонью… Кровь ее друга… Кровь лучшего из друзей! И тут Йорек когтями задних лап зацепился за звенья кольчуги, прикрывавшей брюхо и грудь его врага. Может, они думают, что ты через неделю первомай отметишь, и утешают – чтоб не мучился зря. Он протянул руку, его веки открылись; пристально, с усилием устремил он незрячий взор на небо и на стоящие амфитеатром деревья, но чувствовалось, что перед ним лишь непроглядный мрак. В сознании не возникнет образ мужчины, прислонившегося к косяку двери таверны «Маленький глоток», она не вспомнит толстую женщину, обозвавшую обитательниц «Дочерей и сестер» лесбиянками, живущими на государственное пособие. для меня духовность и любовь стали совершенно разными понятиями. За два сеанса я снял ее болезни и сказал, чтобы она пришла еще раз, просто для контроля.
Не надо ему внушать мысль о самоубийстве. Она твердо знала, что Пантелеймон, бесшумно скользящий на мягких кошачьих лапах позади нее, наверняка чувствует то же самое. Она как будто намеревалась пройти к тому месту, откуда мы сейчас ушли, не оставив на песке следов, по которым ее можно было бы отыскать.
http://eric-ava.blogspot.com/
Комментариев нет:
Отправить комментарий